воспоминания о том времени до сих не отпускают меня, они до сих пор гулким эхом раздаются во мне. я слишком многое потеряла и пережила то, что даже самому злейшему врагу не пожелаешь. я была молода, дерзка, в моей душе теплились мечты и надежды, планы. сейчас же у меня есть только мое эхо воспоминаний, оно всегда со мной, я всегда чувствую его. не знаю, сплю я или нет, мне холодно, но слушай же, друг.
     то была зимняя ночь, конец декабря 78 года. ничто не предвещало резких изменений, никто даже и помыслить не мог, что в самом скором времени весь магический мир охватит хаос, что он вцепится в нас и наши души своими когтями и будет творить из нас то, что ему только вздумается.
    то была зимняя ночь, спокойная и красивая, как никогда: мягкий шлейф снежинок вальсировал в сапфировых чернилах ночи. кое-где её нарушали солнечные мазки - свет из окон. дух рождества, безмятежности и детской радости, непосредственности витал в воздухе.
    первый взрыв разрезал тишину в четверть второго. второй же произошел в министерстве чуть позже, застав министра на рабочем месте. сомнений не было никаких - спланированная акция. но кто? кому это нужно?
    страх пронизывал людей, играл ими. улицы резко опустели. улицы резко онемели - не было больше слышно ни разговоров, ни смешков, ничего. одна сплошная немота, ножом резавшая ухо - тяжелая тишина, которой бы лучше не было.
    страх пронизывал людей, играл ими. о доверии речь как будто бы и не шла - люди обезумели, им везде виделись враги, им везде виделись те, кто причастен к взрывам. тогда я четко поняла, что ничто сильнее не может отдалить людей сильнее чувства самосохранения, затмившего разум. тем более, что на тот момент они держали паузу. они стояли в стороне и смотрели, как мы носимся, убиваем друг друга. им не надо было прилагать особых усилий: их гармошка сама собой складывалась превосходно.

   **
   с нашей стороны мы выбрали руквуда. в министерстве всегда должен быть свой человек, чтобы всегда получать свежие новости, суметь определить настроение другой стороны. руквуд жаждал власти, как ненасытный. он хотел её. слишком громко хотел её, слишком неприлично. но разве чрезмерное желание - не верный признак правильно выбранной пешки?
   шеклбод. он не из наших. жалкая фигура, как казалось на первый взгляд, но позднее оказалось, что он еще тот чувак: его трудно сломать, и ума ему не занимать. он - кладезь мудрости, но кто к ней прислушивается в такой час? но глупо умалять его достоинства. и руквуд понимал это.
   бэгнольд. тетенька с явным комплексом отличницы. вся такая невзрачная, в ней нет абсолютно ничего. только упорства, но им мало чего можно достигнуть.
   уделяя слишком много лишнего внимания шеклбоду, мы чуть не упустили из виду отличницу и питерсона. о последнем я помню ужасно мало. я его вообще не помню. помню, что он какой-то странный, несобранный. его вообще не рассматривали как кандидата, он только мешал и тянул резину. а бэгнольд оказалась настоящей крысой - хитрой и достаточно быстрой, чтобы склонить чашу весов на свою сторону - для этого иногда достаточно одной ничтожной рисинки. и эта рисинка каким-то совершенно непонятным образом оказалась на ее стороне.

    **
    тем временем прозвучал третий взрыв..